Дмитрий Дмитриевич Нагишкин

[75]

Храбрый Азмун

[76]

мелому никакая беда не помеха. Смелый сквозь огонь и воду пройдет — только крепче станет. О смелом да храбром долго люди помнят. Отец сыну о смелом да храбром сказки сказывает.

Давно это было. Тогда нивхи еще каменные наконечники к стрелам делали. Тогда нивхи еще деревянным крючком рыбу ловили. Тогда амурский лиман Малым морем звали — Ля-ери.

Тогда на самом берегу Амура одна деревня стояла. Жили в ней нивхи — не хорошо и не худо. Много рыбы идет — нивхи веселые, песни поют, сыты по горло. Мало рыбы идет — молчат нивхи, мох курят да потуже пояса на животах затягивают.

Одной весной вот что случилось.

Сидят как-то парни и мужчины на берегу, на воду смотрят, трубки курят, сетки чинят. Глядят — по Амуру что-то плывет. Пять-шесть, а может, и весь десяток деревьев. Видно, где-то буре-валом деревья повалило, полая вода их в плот сбила, да так крепко, что и силой не растащишь. Земли на те деревья нанесло. Трава на них выросла. Целый остров — ховых — плывет. Плывет ховых, и видят нивхи: стоит на нем заструженный шест. В несколько рядов на том шесте стружки вьются, на ветру шумят. Красная тряпочка, на том шесте привязанная, в воздухе полощется.

Говорит старый нивх Плетун:

— Плывет кто-то… Заструженный шест поставил — значит, помощи просит.

Слышат нивхи — плач ребенка с плота доносится. Плачет ребенок, так и заливается.

Говорит Плетун:

— Ребенок плывет. Видно, нет у него никого. Злые люди всех его родичей убили или черная смерть унесла. Зря не бросит ребенка мать. На плот посадила — добрых людей искать послала.

Подплывает плот. Все сильнее слышен плач.

— Человеку как не помочь! — говорит Плетун. — Помочь надо.

Кинули парни веревку с деревянным крючком, зацепили плот, подтянули к берегу. Глядят — лежит на траве ребенок: сам беленький, кругленький, глазки черные, как звездочки, блестят, лицо широкое — как полная луна. В руках у ребенка — стрела да весло.

Посмотрел Плетун, говорит:

— Богатырем ребенок будет, коли с колыбели за стрелу да за весло схватился: ни врага, ни работы не побоится. Сыном своим его назову, — говорит. — Имя новое дам. Пусть Азмуном будет.

Взяли нивхи Азмуна на руки, к дому Плетуна понесли. Только что такое?.. С каждым шагом ребенок все тяжелей становится!

Говорят старику:

— Эй, Плетун, сын-то твой на руках растет! Гляди!

— На родной земле да на родных руках как не расти! — отвечает Плетун. — Родная земля силу человеку дает.

Видно, правду Плетун сказал, что родная земля силу дает: пока до дома дошли, вырос Азмун; до порога его парни донесли, а у порога он с рук на землю сошел, на свои ноги стал, посторонился — старшим дорогу уступил. Только после старших в дом вошел.

«Э-э! — думает Плетун, на нового сына глядя. — Мальчик-то наперед о людях думает, а потом о себе. Хороший человек будет».

А сын на нары посадил названого отца, поклонился ему и говорит:

— Посиди, отец. За долгую жизнь устал ты. Отдохни.

Сетки взял, весло взял. На берег вышел — лодки сами собой в воду соскочили. А мальчик, в лодку ставши, на корму свое весло бросил — стало весло работать, на середину реки выгребать. Пошла лодка. Азмун сетку в воду забросил. Вынул сетку с рыбой и к берегу лодку повернул. Домой пришел — женщинам всю рыбу отдал, сколько поймал. В деревне в этот день рыбу ели. Все довольны, только Азмун недоволен. Говорит названому отцу:

— Мало рыбы в этом месте, отец.

Отвечает ему Плетун:

— Не пришла рыба. Амур рыбу не дает.

— Попросить надо, отец. Как нивхам без рыбы жить?

Раньше всегда так делали — Амур кормили, просили, чтобы рыбу давал.

Вот поехали Амур кормить.

На многих лодках поехали. Лучшие одежды надели из пестрых тюленей, собачьи дохи черные надели. Плывут, песни хорошие поют. На середину Амура выехали.

Взял Плетун кашу, юколу — сушеную рыбу, сохачьего мяса немного взял. Все в Амур бросил:

— Простые люди просят тебя — рыбу пошли, много хорошей рыбы пошли, разную рыбу пошли! Вот юколу тебе собачью бросаем, не сердись — больше у нас нечего есть. Голодаем! Животы к спине прилипли у нас. Помоги нам, а мы тебя не забудем!

Кинул Азмун сетку в воду — много рыбы взял. Радуются нивхи. Только Азмун хмурится. «Один раз — это просто удача», — говорит. Кинул сетку второй раз — меньше рыбы взял. Хмурится Азмун. Кинул сетку в третий раз — последнюю рыбу взял. Кто из нивхов потом сетки ни бросал — ничего не поймал. Даже корюшка в сетку нейдет. В четвертый раз кинул свою сетку Азмун — пустую вытащил.

Приуныли нивхи. Трубки закурили.

— Помирать теперь будем! — говорят.

Велел Азмун всю рыбу в один амбар сложить — понемногу всех людей кормить.

Заплакал Плетун, говорит Азмуну:

— Сыном тебя назвал, думал — новую жизнь тебе дам! Рыбы нет — что есть будем? Все помрем с голоду. Уходи, сын мой! Тебе другая дорога. От нас уйди — наше несчастье на нашем пороге оставь!

Стал Азмун думать. Отцовскую трубку закурил. Три амбара дыму накурил. Долго думал. Потом говорит:

— К Морскому Старику — Тайрнадзу — пойду. Оттого рыбы в Амуре нет, что Хозяин о нивхах забыл.

Испугался Плетун: никто из нивхов к Морскому Хозяину не ходил. Никогда этого не было. Может ли простой человек на самое дно к Тайрнадзу, Морскому Старику, спуститься?

— По силе ли тебе дорога эта? — спрашивает Азмуна отец.

Ударил Азмун ногой в землю. От своей силы по пояс в землю ушел. Ударил в скалу кулаком — скала трещину дала, из той трещины родник полился. Глаз прищурил — на дальнюю сопку посмотрел, говорит:

— У подножия сопки белка сидит, орех в зубах держит, разгрызть не может. Помогу ей!

Взял Азмун лук, стрелу наложил, тетиву натянул, стрелу послал. Полетела стрела, ударила тот орех, что белка в зубах держала, расколола пополам — белку не задела.

— По силе! — говорит Азмун.

Собрался Азмун в дорогу. В мешочек за пазуху амурской земли положил, нож, лук со стрелами взял, веревку с крючком, костяную пластинку, кунгахкеи, — играть, коли в дороге скучно станет.

Обещал отцу в скором времени весть о себе подать. Наказал той рыбой, что он наловил, всех кормить, пока не вернется.

Вот пошел он. К берегу моря пошел. До Малого моря дошел. Видит — нерпа на него глаза из воды таращит, с голоду подыхает.

Кричит ей Азмун:

— Эй, соседка, далеко ли до Хозяина идти?

— Какого тебе хозяина надо?

— Тайрнадза, Морского Старика!

— Коли морского — так в море и надо искать, — отвечает нерпа.

Пошел Азмун дальше. До Охотского моря дошел, до Пиля-Керкха, — так его тогда называли. Лежит перед ним море — конца-краю морю не видать. Чайки над ним летают, бакланы кричат. Волны одна за другой катятся. Серое небо над морем висит, облаками закрыто. Где тут Хозяина искать? Как к нему дойти? И спросить некого. Глядит Азмун вокруг… Что делать? Чайкам закричал:

— Эй, соседки, хороша ли добыча? Простые-то люди с голоду помирают!

— Какая там добыча! — чайки отвечают. — Сам видишь, еле крыльями машем. Рыбы давно не видим. Скоро конец нашему народу придет. Видно, заснул Морской Старик, про свое дело забыл.

Говорит Азмун:

— Его-то мне и надо. Только не знаю я, соседки, как к нему попасть.

Говорят чайки:

— Далеко в море остров стоит. Из того острова дым идет. То не остров, а крыша юрты Морского Старика, — из трубы идет дым. Мы там не бывали, наши отцы туда не залетали — от перелетных птиц слыхали! Как попасть туда — не знаем. У косаток спроси.

— Ладно, — говорит Азмун.

— Коли к Старику попадешь — о нас вспомни, Азмун!